«У меня нет времени думать о себе», — сказал Ренат Сулейманович, отвечая на вопрос «МК», как ему удается в течение 47 лет быть как кардиохирургу в столь прекрасной форме — оперировать не что-нибудь, а сердце, быть на ногах у операционного стола по 4–5 часов ежедневно. У него и рукопожатие крепкое — одно слово, хирург! И взгляд пытливый, всеоценивающий. Легенда кардиохирургии, академик Акчурин у нас в редакции. Да-да, тот самый, который в 1996 году спасал от ишемии сердце первого президента России Бориса Ельцина, применив самый современный на то время метод — аортокоронарное шунтирование. Оперировал главу нашего государства под присмотром своего учителя — известного в мире кардиохирурга из Америки Майкла Дебейки. Кстати, до этого Ренат Сулейманович приложил свою профессиональную руку и к сердцу Виктора Черномырдина…
фото: Наталья Мущинкина
В грядущий понедельник, 5 ноября, исполнится ровно 22 года с того дня, когда на сердце Ельцина была проведена операция по поводу инфаркта, случившегося за несколько дней до второго тура президентских выборов 1996 года. Риск и ответственность кардиохирурга за исход исторической операции были велики, что понятно: вся страна следила за этим. Да и «шансы на положительный исход», как говорили тогда, оценивались 50х50. Тяжелая операция, связанная со вскрытием грудной клетки…
И может, кто-то еще помнит карикатуру художника «МК» Алексея Меринова: двое в белых халатах с чемоданчиками «скорой помощи» в руках стоят у закрытой двери в кремлевской стене, а полицейский с автоматом, глядя на них подозрительно, произносит: «Странные какие-то фамилии у вас, граждане Добейко и Окочурин». Шутка запомнилась многим и даже более двух десятилетий спустя у любого вызывает улыбку.
Но речь сейчас о серьезном — о сердце. Тема эта и сейчас актуальна. Обо всем, что происходит с главным человеческим мотором, даже циники врачи шутить не склонны.
фото: Наталия Губернаторова
«Замедлите шаги к сосудистой катастрофе»
— Ренат Сулейманович, считается, что повышенное артериальное давление — начало многих проблем с сердцем и может довести не только до инфаркта, но и до сердечной и легочной недостаточности. Что будет, если ничего не предпринимать?
— Гипертония — характерное следствие сегодняшней нашей жизни. Чем активнее общество живет, тем больше гипертоников — это аксиома. Сегодняшняя жизнь сильно усложнилась: зачастую людям некогда не только сходить к врачу, но вовремя поесть, хорошо выспаться, отдохнуть. Характерный пример. Звонит мне пациент и говорит: «У меня давление 220». А я ему: «Тебе надо срочно заняться своим лечением». Он в ответ: «Да ладно, пройдет».
Какое пройдет? Дня через два у него может случиться инсульт или инфаркт, порвутся сосуды, и тогда этот человек станет абсолютно нефункциональным. Поэтому я считаю, что у кардиологов очень большие задачи, связанные с профилактикой заболеваний, выявлением гипертоников и с ранним их лечением. Чем раньше начать лечить гипертензию, тем легче будет переноситься патология и тем выше шансы на успех.
— Как быстро гипертония может привести к инфаркту и каковы причины сердечной катастрофы? Виновата все та же генетика?
— Причин инфаркта очень много, и не всегда это генетика. А вот вредные привычки (курение, алкоголь), нарушенный холестериновый обмен могут привести к сердечной катастрофе. Плюс каждодневные стрессы, неумение расслабляться и отдыхать, постоянная напряженная работа и жизнь — ощущение того, что ты все время кому-то и что-то должен… И на этом фоне еще и отсутствие врачебного контроля и даже просто систематического измерения артериального давления… Все это и приводит к инфарктам. Хотя сегодня каждый имеющий повышенное артериальное давление может сам измерять его, контролировать, не выходя за порог дома. И если оно скачет, пойти к врачу, спросить, что делать. Это и есть достаточно простой, но эффективный способ, позволяющий избежать проблем с сердцем.
— Многие симптомы инфаркта, в принципе, давно известны. Нового ничего не появилось?
— Симптоматика сегодняшнего инфаркта настолько разнообразна, что вряд ли удастся все перечислить. Один из характерных симптомов — боль: она может быть не только в сердце, но и за грудиной, отдавать в нижнюю челюсть, в левую лопатку, в руку, в плечо и даже в желудок. Человек может ощущать сильное жжение, сдавление в груди, которое не дает ему возможности успокоиться: он не может ни лежать, ни сидеть, ни стоять — это уже повод, чтобы вызвать бригаду «скорой».
— А если инфаркт случился дома, сколько времени есть у пациента, чтобы спасти себе жизнь и получить от врачей адекватную помощь?
— Идеально врачебная помощь должна быть мгновенной. Но в домашних условиях это невозможно. Поэтому надо попасть к докторам хотя бы в течение полутора-двух часов. Максимум! Когда пациент поступает в клинику с подозрением на инфаркт миокарда, первое, что должен сделать врач, блокировать нарушенную гемодинамику (движение крови по сосудам), дать больному разжижающее кровь лекарство, снять боль. И сделать коронарографию. Опасность инфаркта миокарда в том, что тромб блокирует ток крови по коронарным артериям, вызывает кислородное голодание и некроз участка сердечной мышцы.
Поэтому коронарография в этом случае обязательна. Современные клиники почти все обладают возможностью быстро ее сделать. Только так врачи смогут увидеть проблемный сосуд, а заодно выявить и другие возможные очаги инфаркта. Сердце человека окутано сетью артерий, сужение одной из них и приводит к катастрофе. В этом месте врачи должны установить стент. Все это позволит уменьшить размеры инфаркта и раньше поднять больного на ноги.
фото: Наталия Губернаторова
«Почти 50 лет я сижу на бочке с порохом»
— Ренат Сулейманович, а в обычной жизни что делать человеку в качестве профилактики, чтобы не довести себя до инфаркта или инсульта? Врачи в один голос рекомендуют пить кардиомагнил. Причем постоянно, без перерыва. Разве это не вредно?
— Не вредно. Я тоже своим пациентам советую принимать кардиомагнил постоянно, я бы даже сказал пожизненно. По таблеточке в день: в ней очень маленькая доза аспирина — всего 75 мг. Но этого достаточно, чтобы предупредить тромбообразование в сосудах. И начинать такую профилактику надо уже с 45 лет.
— Вы сами-то пьете эти таблеточки? И вообще, как сегодня чувствует себя сердце самого кардиохирурга Акчурина?
— Оно чувствует себя по-разному. В принципе, с ним почти все в порядке. Я — уже немолодой человек и тоже, как и другие люди, реагирую на все, что происходит вокруг. Постоянно принимаю лекарство против повышения артериального давления, против тромбообразования. Надо ведь понимать, что у оперирующего кардиохирурга очень стрессовая работа. Лично у меня она длится уже более 47 лет. И всё это время, каждый день я будто сижу на бочке с порохом.
— И сколько часов кардиохирург Акчурин сегодня в день стоит у операционного стола — вам чуть-чуть за 70 лет, надеюсь, это не тайна?
— Не больше 4–5 часов в день. С тем коллективом, который я создал и с которым работаю последние 30 лет, это не так напряженно. Я не «дирижирую» операционным процессом, но что-то они делают и под моим контролем. Если случаются форс-мажоры, приходится активно участвовать в операции. К счастью, такое бывает крайне редко.
— А что лично вы используете в качестве профилактики, чтобы уберечь свое сердце от катастрофы?
— Кроме кардиомагнила очень важен ежедневный контроль артериального давления. Пока я не испытываю стенокардии, но, если она появится, не приведи господи, я сразу сделаю коронарографию. Профилактически. Не дожидаясь инфаркта. Чтобы понять, что у меня происходит с артериями. Думаю, такая тенденция будет развиваться во всем мире, в России в том числе. Важно и питание. Людям немолодым надо есть побольше овощей и поменьше углеводов, что я и делаю. Ничего не ем сладкого. Абсолютно. По нулям! Мёд — только изредка: 2–3 ложки в неделю.
— А чем в таком случае должен питаться мозг, если не употреблять глюкозу? Сами врачи говорят: глюкоза необходима для формирования нейронных импульсов, с помощью которых человек может мыслить, чувствовать. И что уровень глюкозы влияет даже на давление…
— Мозг находит себе питание в организме. Ту же глюкозу он извлекает из других продуктов — в результате разложения сложных углеводов и переваривания белков. Для качественной умственной работы необходимо также поступление в организм витаминов и минеральных веществ. А сладкое есть нужно как можно реже, потому что это опасно. Избыточный сахар в организме трансформируется в жиры и откладывается на стенках сосудов. Работа сердечно-сосудистой системы ухудшается: углеводы способствуют развитию атеросклероза. Излишний сахар в кровеносной системе постепенно повреждает и внутренние стенки сосудов.
— Профессия кардиохирурга требует постоянного напряжения, сами об этом сказали. С помощью чего вы снимаете этот груз, усталость? Какие у вас отношения с алкоголем, с курением?
— Очень умеренные. Я бы даже сказал, чрезвычайно умеренные. Если и употребляю алкоголь, то в мизерных количествах. И только красное вино — бокальчик в день, для расслабления. При этом прекрасно засыпаю. А вот с курением были проблемы. Когда учились в мединституте, с сокурсниками часто ходили в анатомичку, и тогда все студенты курили. Правда, некоторые больше выпендривались. Лично у меня курение затянулось лет до 30. Но потом стало стыдно перед больными, которые приходили на прием: в моем кабинете стояла, извините, такая вонь от курения… Пришлось бросить курить.
фото: Наталия Губернаторова
Если у пациента сердце не тянет…
— Ренат Сулейманович, вы много ездили по миру, хорошо знаете, чем живет сегодня мировая кардиохирургия. Есть ли в лечении сердца на Западе что-то такое, чего нет в России?
— Да, разумеется. В России очень плохо со вспомогательным кровообращением. Вот у человека есть сердце, и оно, как говорится, не тянет. К нему можно подключить специальный насос (он чуть больше вашего маленького диктофона). Во время операции такой насос прикрепляется прямо к сердцу, и будет помогать ему перекачивать примерно 2-3 литра крови в минуту. Есть американские насосы, но они очень дороги, стоят в районе 5 млн рублей. В России их тоже производят, но, к сожалению, очень мало. И они тоже дороги, не доступны больным.
— То есть у россиян, у кого сердце не тянет, нет такого шанса на жизнь?
— Все зависит от того, насколько мы ценим жизнь человека. Не здорового россиянина-гвардейца, а жизнь возрастного больного, отработавшего на свою страну немало лет. Хотя в этом случае и не важно, сколько больному лет, все равно его надо лечить, использовать все современные способы терапии. Но сегодня мы не закупаем таких насосов, хотя они спасают жизни людей. А надо бы.
— Вряд ли наше государство пойдет на то, чтобы закупать эти дорогущие искусственные сердечные насосы в массовом порядке…
— Еще как пойдет… Четыре года назад Россия не закупала заграничных протезов, изготовленных из бычьего перикарда, для замены выработавших свой ресурс клапанов аорты. Нисколько. Хотя эта крошечная вещица толщиной всего 8–9 мм позволяла ранее безнадежным пациентам после такой операции жить долго и качественно. Мы сами научились их делать. Вначале попросили денег у государства, но потом нашелся благотворитель, который дал денег сразу на сто таких операций. Мы их провели, рассказали об этом в прессе. Параллельно показывали своих больных Минздраву России. Теперь такие операции на потоке.
— Много ли в России таких больных, у кого, как вы сказали, «сердце не тянет»?
— В России мы могли бы делать примерно полторы тысячи таких операций в год. Сегодня в нашей стране очень много немолодых людей с сердечной недостаточностью, и исправить им эту патологию другим путем невозможно из-за возраста. Сердце им не пересадишь, так как у них много сопутствующих заболеваний (диабет, избыточный вес, метаболический синдром). Им нельзя помочь и медикаментозно, потому что сердечную недостаточность таким образом вылечить нельзя, а можно лишь поддерживать маленькими дозами мочегонных. И жизнь у такого человека будет просто тлеть и таять.
Искусственный насос позволит им прожить еще десять и более лет. Более того, дав сердцу небольшую передышку, насос этот можно установить снова. И человек доживет до своей естественной кончины.
— Но если мы в космосе хозяйничаем, неужели так сложно изобрести крошечный сердечный «моторчик», чтобы не закупать его за рубежом за бешеные деньги?
— Думаю, если бы государство поставило перед собой такую задачу, проблем бы не было. Кстати, в России какое-то КБ занимается разработкой такого насоса, и, по сути, он уже сделан. Но в серию пока изобретение не пошло.
Под занавес
(советы от кардиохирурга Акчурина)
«Не надо бегать далеко, не надо прыгать высоко, но ходить надо каждый день»
Нам было интересно узнать, как академик Акчурин «сберегает» свое сердце. И вот что он ответил:
— Я хожу по беговой дорожке дома. Не люблю холода, не люблю одеваться, выходить на улицу, потом раздеваться… Поэтому каждое утро после гигиенических процедур просто встаю на беговую дорожку и в течение 40 минут иду со скоростью 5 км/ч. В результате ежедневно прохожу примерно 2,5 км. А еще ложусь на диван и сто раз поднимаю ноги вверх, вертикально. Увы, я уже не спортсмен, да и большие нагрузки в моем возрасте не показаны. Кстати, все очень просто и доступно абсолютно каждому.
— Ваше пожелание нашим читателям, которые, судя по вопросам, присланным в редакцию, вам доверяют.
— Среди задававших вопросы было много людей молодых, 20–40 лет. Но они интересуются собственным здоровьем — это уже большой плюс для нашей страны. А самое главное мое пожелание молодым: сохранять оптимизм, быть активными по жизни, иметь активную жизненную позицию, активность физическую, и тогда у них всё будет нормально.
— По сути, вы пожелали долголетия нашим читателям?
— Конечно. Один из моих учителей — бывший министр здравоохранения СССР Борис Васильевич Петровский, говорил так: «Не надо бегать далеко, не надо прыгать высоко, но надо ходить каждый день». Это стало и моим принципом. Кстати, прожил Петровский 99 лет и 10 месяцев. И оперировал до 85 лет. И другой мой коллега — Майкл Дебейки, тоже прожил 99 лет и 10 месяцев. И оперировал до 85 лет. Оба эти корифея от медицины долгие годы конкурировали друг с другом в профессии и умерли в один год. Удивительно, но это факт. Вот такое совпадение. Но об этом, может, стоит рассказать отдельно…
Мы тоже желаем Ренату Сулеймановичу долгих мобильных лет жизни.
Александра Зиновьева
Заголовок в газете: Орган особой важности
Опубликован в газете «Московский комсомолец» №27825 от 2 ноября 2018