фото: Лилия Шарловская
Со Львом Лещенко.
«Говорят, в жизни я намного веселее, чем на сцене»
— Юмор — дело серьезное?
— Очень серьезное. Но, говорят, в жизни я намного веселее, чем на сцене.
— Обычно бывает наоборот.
— Да, кстати, эта легенда про угрюмых юмористов в какой-то степени правдивая.
— Аркадий Исаакович Райкин был довольно замкнутый человек.
— Он был такой собранный, серьезный. Перед тем как выйти на сцену, особенно в последнее время, он сидел, запивал таблеточку, ни с кем не разговаривал, повторял тексты… И вдруг: «Народный артист Советского Союза Аркадий Райкин!»… и он выскакивал, выпархивал к своим зрителям. Вот это волшебство я видел своими глазами. И ему же я благодарен после одного нашего разговора. Я пришел к Райкину на концерт в Олимпийскую деревню, познакомил его со своим отцом, и у них нашлась общая тема — Ленинград довоенный — оба учились в Ленинграде до войны. Обо мне напрочь забыли, через 15 минут они уже были на «ты», и потом он сказал отцу: «Вы сына все-таки убедите в том, что я прав. Я считаю, что поющих юмористов очень мало, а поющих профессионально вообще нет. Если он это использует, то станет тем, кем он хочет». И я стал, кем хотел Аркадий Исаакович и мой отец.
— До этого вы в оперетте пели два года.
— Меня пригласил худрук нашего курса, он же был главным режиссером Театра оперетты. Он нас, несколько человек с курса, взял на стажировку. Да, я был стажером два года, там и женился.
— С вашим уходом из оперетты она много потеряла?
— Я не знаю, во всяком случае, Георгий Павлович Ансимов, наш главный режиссер, всячески меня уговаривал: «Куда ты идешь, какие «Самоцветы», ты работаешь в государственном театре, у тебя полно ролей, ты востребован. Зачем тебе это? Ты пойдешь туда, где есть бог — Аркадий Райкин, где уже работают молодые Хазанов и Петросян, тебе не светит ничего». Я говорю: «Я пойду поборюсь, постараюсь сделать свое дело и прославить московскую оперетту».
— Ну, в «Самоцветах», насколько я знаю, вы не столько пели, сколько читали монолог Якубовича про слесаря Ковальчука.
— Это последний год перед уходом. А так я пел, делал пародии, ниша-то была свободна. Это сегодня только ленивый не делает пародии, а в то время… Витя Чистяков погиб в авиационной катастрофе, и особо никого на эстраде не было, кто бы делал пародии музыкальные. Гена Хазанов делал, но речевые.
— Как вы думаете, юмор по сравнению с советским временем сильно изменился сейчас?
— Понимаю, о чем вы. Сегодня появилась ненормативная лексика в юморе…
— Я не об этом. О глубине юмора.
— Мой автор, который написал все лучшее и Геннадию Хазанову, и Евгению Петросяну, — Аркадий Хайт — всегда говорил: «Слушай, давай поострее что-нибудь напишем». А я ему: «Аркаш, я не занимаюсь сатирой. У меня юмор добрый, пародии музыкальные, и люди, приходя вечером в зал, — то, что несут им сатирики, они это читают в газетах и слушают по «Голосу Америки».
Армейское счастье Владимира Винокура.
— В советских газетах они не все могли прочитать.
— Ну, я имел в виду, что они и так об этом знают, на кухнях друг с другом говорят. А вечером люди хотят расслабиться. Особенно сегодня, когда, наоборот, полно информации. Войдя в Интернет, ты можешь увидеть все, что не прочитал в газетах, да и те же телепрограммы тоже. Это перебор, конечно. У меня нет ностальгии по коммунистическому времени, но очень дозированна была информация о бедах, о катастрофах, об уголовных преступлениях. Сегодня включаешь телевизор, и ты участвуешь в расследовании убийств, бандитизма, воровства, террористических актов… А все-таки то, чем занимались компетентные органы, коммунисты старались не доносить до народа.
— Ну да, чтобы лишний раз не расстраивать.
— Сегодня такая волна информации, что уже дети играют в бандитов. А в принципе все должно быть очень дозированно, потому что люди не должны целыми днями слушать это и дрожать, выходя из дома, идя домой…
— Вот вас послушали, может быть, и когда в трех школах в разных концах России дети приходили убивать своих одноклассников, об этом по ящику почти ничего не говорили.
— Но в Интернете это все было. Я за Интернет, то есть я продвинутый дедушка: обязательно даю информацию в You Tube о всех своих концертах, в Инстаграме информирую о своих передвижениях на гастролях, ну сегодня такое время, понятно. А что касается юмора… Там у меня всегда проблема была одна — мужчина и женщина, это вечно, независимо от того, кто у власти, и музыкальные пародии. Главное, чтобы появлялись чаще звезды, потому что найти новую звезду, на которую можно сделать пародию, очень сложно. Ведь для того, чтобы человек стал супер и звездой, должно пройти время, и народ должен узнать этого человека.
— Но сегодня время очень поверхностное в отличие от советского. Мы как-то говорили с Леоном Измайловым на важные болевые темы, а он мне потом: «А не слишком ли это серьезно?». Имелось в виду, что народ не поймет и нужно быть проще, только тогда люди за тобой потянутся.
— Нет, не согласен. Сегодня, сидя дома, человек может присутствовать на концерте самой яркой звезды мира, как поп-звезды так и классики. Он может попасть на концерт Башмета или Спивакова, послушать Мацуева, посмотреть лучшие балетные спектакли мирового уровня. Прочитать любую книжку самого лучшего писателя и в переводе, и в оригинале…
— Для этого нужно некое желание, усилие, а этого усилия люди как раз делать не хотят. Он сел в кресло — веселите меня!
— У меня нет отдельной программы для рабочего класса, крестьян и интеллигенции. Я делаю так, чтобы все было понятно всем. Должен быть артист, который понятен любому слою населения. Я этим занимаюсь и этому учу своих ребят.
фото: Лилия Шарловская
С Борисом Моисеевым.
«Даже когда на Серова делаю пародию, Саша на меня не обижается»
— Было ли так, что кто-то очень сильно обиделся на вашу пародию? Есть же известный факт, как Высоцкий не принял пародию Хазанова на себя. Понятно почему: он же рвал сердце у всех на глазах, а тут выходит пародист и просто имитирует хрипатый голос. Высоцкий вообще пародию считал мелким, ничтожным делом.
— Я помню, как отреагировал Владимир Семенович. А чуть попозже, в 1979-м, мне сказал его друг Леша Штурмин, который был мой учитель, сэнсэй по карате: «Высоцкий про тебя сказал, что должен увидеть, как ты это делаешь, и оценить». Потом уж я объяснил и Высоцкому, и его другу Станиславу Говорухину, что делаю пародию на Владимира Семеновича, но ее во всех телепередачах вырезают. И тут, на мое счастье, в 79-м выходит пластинка, посвященная будущим Олимпийским играм в Москве, она называлась «Пародия-80». Вот там ничего не вырезали. Я подарил Высоцкому пластинку, но… через год Владимир Семенович ушел из жизни, и я перестал делать эту пародию. Я с огромным уважением относился к Высоцкому. Он был человеком протеста, его не жаловали власти, и в то же время они приглашали его на правительственные дачи и на концерты в прокуратуру… Он был и желанным, и изгоем — сложнейшая жизнь.
— Так на вас кто-нибудь обижался?
— Да, Вахтанг Кикабидзе. Его настроил против один человек. Показал мое интервью в одной газете (по-моему, даже в «МК»), где на вопрос: «обижаются люди на ваши пародии?» я ответил, что, во-первых, делаю пародии на людей известных, популярных, а они, как правило, люди умные. А потом пародия, как сказал Анатолий Дмитриевич Папанов, это популяризация для артиста. Буба на это обиделся. Приехал в Москву — мне не звонит. Я ему: «Буба, что с тобой?» — «Я просто хочу тебе сказать, что после «Мимино», после всего, что я спел, мне не нужна популяризация, — сказал он. — Меня знают и без этого». Я говорю: «Буба, но почему Муслим Магомаев никогда не обижается, Лева Лещенко, Иосиф Кобзон, тот же Папанов, Сличенко?» Вопрос решился очень просто. Кикабидзе оказался на гастролях в Курске. Он очень любил и уважал моих родителей, и когда был в гостях, отец его спросил: «Что-то мне Вова звонил, у вас испортились отношения?» — «Дядя Натан, — отвечает Кикабидзе, — я известный человек, ну зачем мне эти пародии?» — «Буба, но ты понимаешь, как Володя тебя любит, как мы тебя любим, ты у нас как член семьи. Это просто вам завидуют, что дружите столько лет». Буба посидел, подумал и сказал: «А вы правы, дядя Натан, я, наверное, сморозил глупость и перед Володей извинюсь». А больше никогда ничего подобного ни с кем и не было. Даже когда на Серова делаю пародию, Сашка на меня не обижается.
С Олегом Табаковым. Фото: instagram/vladimir vinokur
«Я вас тоже люблю, если вы настоящий»
— А на генеральных секретарей вы делали пародии?
— Никогда.
— Но как-то вы делали пародию на Штоколова, а некоторые подумали, что это поздний Леонид Ильич.
— У меня есть фотография, где я пародирую Штоколова, сидит Леонид Ильич и смеется. Он говорил: «Хорошо Штоколов поет». А дальше я делал Сличенко, Леонид Ильич спрашивает: «А это кто?» Ему говорят: «Сличенко». — «А, цыган, молодец!» А когда на Муслима (Брежнев Муслима очень любил), он говорит: «Ну это настоящий Муслим Магомаев». Леонид Ильич всегда спрашивал: «Магомаев участвует в концерте?» Ему говорят: «Да». И он тут же: «Хороший будет концерт».
— А Косыгин-то на том концерте, где вы давали Штоколова, говорят, напрягся, все понял. Умный был человек.
— Совершенно верно, но надо сказать, что в семье Косыгиных я появлялся не только на сцене. Мы дружили с его внуками. Когда собирались дома у Танечки, его внучки, пару раз присутствовал и Алексей Николаевич, который меня просил: «Начни застолье с речи Генерального секретаря». И я тут же голосом Брежнева: «Дорогие друзья, уважаемые гости…».
— Через семь лет после смерти Брежнева его не пародировал только ленивый… Вдруг все такие смелые стали.
— А я вот входил в подъезд, где жил Леонид Ильич, и из-за угла говорил голосом Брежнева: «Почему меня никто не встречает?» Охрана выбегала, хваталась за сердце: «Ну, Владимир, вы нас угробите когда-нибудь». Я же с его внуками тоже дружил — и с Леней, и с Викой.
— А говорите, никогда не пародировали.
— Но это же не на сцене. Один раз, когда был Горбачев, меня черт дернул. Тогда министром культуры был Николай Губенко. Коля ввел новшество — просто отменил цензуру, всем доверял. Спросил меня перед концертом: «Ты что делаешь?» — «Вначале моноложек маленький, потом пародию». — «Давай». Я выхожу на сцену и вижу в первом ряду Михаила Сергеевича и Раису Максимовну. Раньше-то Политбюро сидело в амфитеатре. И вдруг я говорю голосом Горбачева: «Дорогие друзья, уважаемые гости, хочу углубить этот вопрос, чтобы, как говорится, принять все и был полный консенсус». Я стою, боковым зрением вижу в кулисах застывшего Губенко, который не понимает, о чем речь, а в зале тишина. Вдруг Михаил Сергеевич начинает аплодировать, и весь зал взрывается. Немыслимый прием! Но никогда после этого я не делал пародии на первое лицо, потому что это линия наименьшего сопротивления. А потом этически, я считаю, что это неправильно.
— Ну а с Ельциным у вас что-то было?
— С Ельциным я тоже общался, даже на его дне рождения выступал. Делал там со своим партнером Ефимом Александровым знаменитый номер «У врача»: «Доктор, у меня это». Там был другой казус. Я решил Борису Николаевичу подарить какой-нибудь оригинальный сувенир и ничего лучше не нашел, чем литровую флягу в виде книги «Вечный зов». Мне ее таможенники в Афганистане подарили, когда я на войне был. Подарил, а Ельцин тут же дал попробовать Коржакову, начальнику своей охраны, и председателю госбезопасности Барсукову. Они попробовали, чтобы не отравить шефа, и я ему вручаю. «Редкий экземпляр», — радостно сказал Борис Николаевич. А Наина Иосифовна очень обиделась, ведь Ельцин был пьющий человек. Потом жена Павла Грачева ее успокоила: «Не обижайтесь, Володя и нам такую же бутыль из Афганистана привез».
фото: Из личного архива
С Владимиром Путиным.
— Да, вот так — от Брежнева к Путину, доверенным лицом которого вы являетесь. Но любая власть боится быть смешной. Разве Путин этого не боится?
— Нет, я много раз с ним общался, он хорошо слушает анекдоты. И у него изумительная память. 15 лет назад у меня тоже был юбилей и пришел Путин. Да, 1 апреля собрался такой мальчишник. Владимир Владимирович спросил: какие у меня будут пожелания? И я сказал: «Просьба маме позвонить». Набираю маме, а она еще молодая была девушка, ей был 81 год, и говорю: «Мам, сейчас с тобой будет Путин разговаривать».
— Так можно напугать человека.
— Мама говорит: «Сынок, я понимаю, 1 апреля, вечер, тебе уже больше некого разыгрывать?» — «Нет, мам, сто процентов», — говорю я. Даю трубку, и Путин: «Анна Юльевна, поздравляю вас с юбилеем сына. Мы вам желаем здоровья, все вас любят». — «Я вас тоже люблю, если вы настоящий, — ответила мама. — Я своего сына знаю». — «Тут Галкина нет», — отвечает Путин. Четыре года назад у Путина в Кремле было награждение, и Владимир Владимирович попросил меня рассказать этот случай. Я рассказал. На фуршете Путин ко мне подходит: «А в финале мамочка сказала совсем другое: «Вова, хватит валять дурака!» — вот что она сказала. Он это запомнил.
— Да, у кагэбэшников это профессиональное качество.
— Ну, он юмор понимает!
— Так вы не пародировали Путина?
— А как можно пародировать человека, у которого такой рейтинг?
— У Ельцина тоже по Москве было 90%, а потом стало 2%. В этой жизни все меняется. Знаете, из-за чего закрыли «Куклы» на НТВ? После программы, которая называлась «Крошка Цахес», очень обидная для Путина.
— Я бы тоже закрыл, если бы был руководителем государства.
— Вы? А знаете, как смеются над своими президентами и премьер-министрами в Америке, Англии?
— Да, конечно, но даже по последним событиям понятно, что мы не Америка и не Англия.